Анатолий Радов - Изгой: По стезе Номана [СИ]

— Ты чё, спишь, что ли, уже? — Линк легонько толкнул меня в плечо. — Взбодрись, давай. Нужно ещё кровь присыпать, где найдём. Делай «шарик».

Мы принялись с «фонариками», полусогнувшись, обследовать наш путь сюда. Где была кровь на траве, затирали подошвами, на земле — присыпали.

— Линк, а ты зачем за мной пошёл? — решился задать вопрос. Он хмыкнул.

— За тот пинок хотел тебя проучит, при бабе прямо.

— При какой бабе? — не понял я.

— Ну, так я подумал, что ты на свиданьице отправился. Вот перед твоей бабой и хотел тебя унизить.

— С чего ты вообще взял, что у меня баба есть?

— Да как с чего? — удивился Линк. — Нас гоняют не щадя, а у тебя рожа довольная. Такое от двух вещей может быть — либо человек свихнулся, либо нашёл себе хорошую бабёнку. А ты вроде не свихнулся.

Мы посмотрели друг на друга и одновременно засмеялись. Но тут же подавили смех, опасливо глянув в сторону лагеря.

— А потом смотрю, ты магией заниматься стал, — секунд через десять продолжил Линк. — И я вдруг зауважал тебя. Вон, — он ткнул пальцем в полумрак внизу. — Возле твоей левой по-моему лужа целая.

Я поднёс «фонарик».

— Угу, вижу.

Стал ковырять носком почву, закидывая кровь.

— Я вообще уважаю тех, кто сам, понимаешь? Не по принуждению, а сам. Вон Сваго с Лидом дрыхнут, небось, а ты магией занимаешься. В личное время.

Он замолк, немного смутившись своих эмоций, но вскоре продолжил.

— Нам теперь делить нечего, Ант. Ты уже не беглый раб, ты воин Номана, а я не охотник. У нас теперь одна цель, сделать как можно больше тушек из тварей Тьмы, выжить и вернуться. Я риттером, а ты свободным.

— Для тебя так важно снова стать риттером?

— Не только, — Линк задумался. Казалось, он мечется между тем, чтобы открыться полностью и тем, чтобы промолчать вовсе. — Мне важнее скинуть с себя груз, — продолжил тяжело.

— За покалеченного командира?

Охотник застыл на мне взглядом, но вдруг его лицо скривилось, и он отмахнулся рукой.

— К чревлу того командира. За его отрубленную руку я вины не чувствую. Я больше чувствую её за рабов. Понимаешь, я когда их ловил — спрашивал, куда они бежать собрались. Тех, кто просто бежал, тех я презирал. А тех, кто хотел ступить на стезю Номана… — снова небольшая пауза.

Я закидал лужицу крови полностью, и мы медленно двинулись дальше, пристально глядя под ноги.

— Семь лет назад я четверых поймал и в этот раз одного, за десятицу до тебя. Они сбежали, чтобы идти в Зыбь, а я их вернул хозяевам. Не нужно было бы, но я вернул. Чтобы не испортить репутацию, врубаешься? Чревлову репутацию охотника за беглыми. Вот от этого я хочу очиститься, там, в Зыби. Там от всего очищаешься.

Он замолчал. Теперь надолго. В полном молчании мы проверили до конца путь которым тащили тело, особенно пришлось поработать в месте убийства, где крови было предостаточно. Наконец, двинулись в сторону лагеря. Двумя бесшумными силуэтами пробрались к своей стоянке, тенями юркнули к палатке.

— Ант, — придержал меня охотник, едва я взялся за полог, чтобы слегка отодвинуть его и войти. — Мы теперь с тобой повязаны кровью, — он говорил шёпотом. — Если вдруг кого-то из нас возьмут в оборот, другой должен молчать.

— Я никого не собирался предавать, — в моём голосе мелькнула обида.

— Я не о том, Ант. Если одного из нас обвинят в убийстве, второй не должен пытаться его выгораживать, и брать вину на себя. Я об этом. Так нас двоих казнят.

— Хорошо.

— Вот и отлично.

Я разглядел лицо Линка, оно было крайне серьёзным.

— А там, в Зыби… там всё очищается, — повторил он глухо, и отодвинув полог, скользнул в затхлую темноту.

Глава пятнадцатая

Старший мердинёр поправил лилового цвета ливрею, раздвинул полог огромной шикарной кровати и почтительно склонился. Солнечный свет тут же радостно скользнул в проём, лёг на белоснежном одеяле пятном и замер.

Повелитель приоткрыл один глаз, бросил на мердинёра злой взгляд, но промолчал и поднялся. Зевнул, не прикрывая рта.

— Мин Повелитель, — подобострастным голосом начал мердинёр заученную наизусть утреннюю речь. — Светило не в состоянии в одиночку разогнать мрак и просит наисветлейшего Варгросса’Лута четырнадцатого, достойного представителя лучезарной семьи Вар’Лутов помочь ему. Просыпайтесь, мин Повелитель, подданные Ольджурии нуждаются в вашей защите и добродетельных поступках.

Двое младших лакеев-мердинёров, из шести присутствующих в покоях, после этих слов распахнули наполовину створки дверей, ведших из спальни в приёмную, и в комнату вошли четыре человека. Поклонившись, они выпрямились и застыли каменными изваяниями. Это были — Папа Аклонто седьмой, глава Храма Семи Дорог, архи-архлег Сторно’Плит Магиордский, главнокомандующий армией храмовников, Трион’Варг — старый приятель Повелителя, достойный отпрыск семьи цезов Три’Варгов, и Полотино’Роск — первый советник. Из находившихся в Шан-Эрмиорде вельмож лишь эти четверо были облечены правом присутствовать при первой части обряда одевания.

Повелитель сошёл с ложа, ещё раз зевнул, в этот раз, прикрыв рот ладонью. На его широком мрачном лице продолжало выражаться недовольство. Вставать раньше десяти он не привык. Но сейчас того требовали дела государства.

Младшие мердинёры тут же поднесли золотой тазик с водой, и Повелитель омыл в нём руки и лицо. Вытер их поданным полотенцем с вышитым в центре гербом Вар’Лутов, скомкав, бросил его в старшего мердинёра и прокашлялся. Мердинёр ловко поймал, поклонился в пояс и отступил на пару шагов.

— Пусть славится Великий Номан, творец и вседержитель Отума, — заговорил Повелитель, согнув руки и сцепив кисти в замок. — Да будет власть его во всех мирах крепка, а воля нерушима. Ном.

Все присутствующие в спальне торопливо повторили утреннюю молитву, после чего перекрестили девять раз лица, а Повелитель тем временем чинно прошёлся по мягкой красной дорожке к креслу без спинки, что стояло недалеко от ложа. Рядом уже ожидали четверо остальных младших мердинёров. Один из них держал небольшое магическое зеркало, а второй — придворный куафер, серебряный гребень.

Осторожно сняв сетку для волос, куафер принялся за своё дело. После пятиминутного расчёсывания и укладки, Повелителю поднесли белую, отороченную золотой нитью рубашку, которая должна была заменить ночную.

Лакеи при дверях снова приоткрыли створки дверей, и в покои вошло ещё с две десятицы вельмож. Эти могли присутствовать при обряде одевания лишь с данного момента. Они поклонились и расположились у стены, с благоговением наблюдая за происходящим.